Learn Gestalt

Ненси охватила гамму вопросов. У нее было ощущение, что существует пробел между ее естественностью и ее поведением. У нее был ребенок от первого брака; и в этом взаимоотношении было очень мало реальности - они редко жили вместе. Она говорила о своем втором браке, о том, что она сделала несколько абортов, после чего ее муж захотел еще ребенка, а она в действительности не хотела. Она говорила о том, что была очень счастлива со своим вторым супругом, но иногда скрывала от него посещение семинаров. Она говорила о том, что не была физически сильным человеком и желала изменить это. Я заметил, что одна проблема приводила к другой и ни одна, казалось, не задерживалась, не углублялась, чтобы бы ее можно было изменить и сфокусироваться на ней. На самом деле, она сказала, что у других терапевтов были сложности с тем, чтобы ограничить ее активность. Я спросил ее, что ей нужно от меня: "быть спасенной", ответила она. Я объяснил ей, что часть меня была бы рада попытаться спасти ее, но на данный момент, кажется, это нет очень получается; а другая часть меня, которая хотела придать ей силы, также, кажется, не может это реализовать. В самом начале сеанса я заметил ее брюки - с обилием цвета и сложным дизайном. Я несколько раз возвращал свой взгляд, чтобы посмотреть на них. Я также обратил внимание на ее рот: он выражал множество чувств и часто прикусывал ее губу или показывал ее зубы в определенном ракурсе. Я отметил оба этих момента. Она не знала о том, как выглядит ее рот, и ее не интересовали ее брюки. После продолжения дискуссии я вернулся к ее брюкам и предложил попробовать выяснить, не помогут ли они нам определить с каким вопросом работать. Я спросил ее, что именно в них ей действительно нравится. Она указала на маленькую область вокруг лодыжки и на три разных цвета, которые она описывала как теплые тона и холодные тона. Поэтому я попросил ее "быть" каждым цветом и дать характеристику самой себе. Она говорила о теплом, солнечном, энергичном и сияющем "я". Затем о прохладном, отражающем "я", которому нравилось оставаться наедине с собой. Затем о пронизывающем холодом, расчетливом, рациональном "я". В свою очередь я рассказал ей о своей реакции на каждый цвет. Когда я дошел до последнего, она сразу среагировала, утверждая с опережением, что эта часть не очень хорошая и она обвиняла себя в этом. Оказалось, что у нее было множество обязанностей, которые делали эту часть плохой. Я спросил, откуда они появились - от ее матери. Итак, мы положили подушку, которая представляла собой ее мать, и она разговаривала со своей матерью, подчеркивая свою связь с ней, но также определяя ее границы, которые ограничивают область ее требований к ней. После этого речь зашла о ее прошлой мачехе, которая была "идеальной" в некоторых вопросах, но еще более требовательной. Я попросил ее поместить эту мачеху на подушку и она снова обозначила свою связь с ней, а также ее границы. Я каждый раз возвращался к пронизывающей холодом/расчетливой части ее собственного "я", пытаясь активировать эту часть. Каждый раз, когда она начинала подавлять ее в себе, я спрашивал: хочет ли она, чтобы требования главенствовали над ней, и она отвечала - "нет". Наконец, она приобрела способность слушать меня, по мере того, как я рассказывал ей о расчетливой части своего собственного "я". Я сказал ей, что если бы я был в рабочем/деловом режиме, или если бы я чувствовал себя очень приземленным, мне было бы комфортно находится вместе с той холодной частью ее собственного "я". Или если бы я сам был в замораживающем/расчетливом режиме, то тоже чувствовал бы себя нормально. Но если бы я чувствовал себя уязвимым или нуждающимся, меня бы это обидело. Она способна была меня слушать, не сжимаясь, и внимать моим признаниям. Она сказала: "но ведь это именно та часть меня, которую я хочу изменить, так как она может обидеть людей". Я ответил: "Мне больше интересно то, что ты признаешь эту часть действительно частью себя, и когда ты в этом состоянии, я чувствую себя в безопасности с тобой". Она поняла, что смысл не в том, чтобы избавиться от этой части или даже преобразовать ее, но просто в признании ее существования. В этом сеансе было трудно найти исходную точку. Каждый раз, когда она начинала с определенной точки, эта точка смещалась. На это стоило обратить внимание - ее смещающийся фокус. Я решил не концентрировать свое внимание на этом, так как в наших отношениях не было достаточных оснований этому. Я немного поиграл с возможностью использования роли "спасителя", но решил не продолжать в этом направлении, как и прежде, это не прижилось. Поэтому вместо того, чтобы продолжать игру в "кошки-мышки" в поисках определенной темы, я вернулся к тому, что было образом для меня - брюки. Тот факт, что они не несли никакого значения для нее, говорило о том, что мы могли бы найти в них что-то новое, несмотря на ее непринятие образного мышления. Она сразу же точно обозначила три важные части своего "я". Затем я исследовал их во взаимоотношении - отреагировал на каждую из них. Ее непринятие третьей части всплыло на поверхность, и это ясным образом указывало на ту работу, которую необходимо было проделать: поработать с требованиями к ней и их источником. После того, как мы проделали это, она приобрела способность принести эту часть в отношения со мной и с самой собой. Результатом стала та цель, которую мы преследуем в процессе Gestalt: интеграция.